я открываюсь под конец.©
привет.
ты ждал меня? ха, конечно же нет. ты же даже не знаешь, что я крадусь за тобой по ночам в виде тени, ты даже не знаешь, что я все время нашептываю холодным ветром тебе слова на ухо. нет, ты конечно же предполагал, что я преследую тебя, будто жертву, но чтобы так... ты знаешь где я пишу это письмо? твой рабочий стол, однако, не очень удобный, должна тебе признаться. но я вижу все, что ты когда-то мне описывал. обидно, что мы это с тобой не вместе видим, но тем не менее. от этого у меня душа подскакивает и радостно виляет хвостиком. я провожу рукой по пыльной поверхности - надо чаще убираться тебе, а то ведь пыль вредна и без того твоим отравленным и изуродованным слизистым оболочкам. а ведь я тебя предупреждала.
помнишь, мы с тобой даже мечтали о том, что когда-то мы будем лежать на изумрудной траве и смотреть на ночное небо. мы жили вместе, не очень продолжительный срок, но этого хватило чтобы узнать друг друга слишком хорошо. ты мне подарил цветок, я его засушила в книге "Унесенные ветром", на странице где капитан Батлер прощается со Скарлетт, когда Атланта взята, она пылает, она объята пламенем...
не могу сказать, что тоже самое было со мной. но моя душа долгое время пребывала в таком же вихре, огненном столбе, который выжигал всю меня и лишал меня возможности творить. ты будто бы вирус замедленного действия, который поселился во мне и продолжал терзать меня до тех пор, пока я не встретила...его. ты конечно же догадываешься кого и при каких обстоятельствах мы с ним познакомились. и он принес моей душе величайшее успокоение и умиротворение. он залил мои раны воском и скрепил это лечение своими устами. и все было хорошо, пока я не наткнулась на твой дневник. ты же помнишь его, правда? о, сколько боли он мне принес. каждая буква выведенная твоим неровным подчерком грозила ожить в моем воспаленном воображение- тени оживали и по ночам я куталась в одеяла, только чтобы они не забрали меня.
изуродованное прошлое ломилось сквозь печати, наложенные им. твой друг ведь предал тебя, правда? и ты стремился ему отомстить, скалился, показывал свой норов. у меня начались приступы истерии. ты ведь довел меня до такого состояния, что я не в силах была даже встать на ноги и пройтись по прямой линии. я пугалась и шарахалась от любого прикосновения и любого шороха. а ночью...господи, что это были за муки. весь дом в ночное время суток превращался в светящийся ярким светом объект - не было ни одного помещения, где не горели бы лампы. он стал бояться меня, потому что я могла причинить боль себе и окружающим. ты ведь знаешь, какого это, когда тебя все обходят стороной? то же самое в тот год познала и я.
но потом, после тяжелой зимы, когда я царапала стены и прокусывала губы до крови, ужас меня отпустил и стало даже легче дышать. егор, твой друг, от меня ушел в самом конце того страшного периода - не выдержал, не смог. но я его и не виню. ведь со мной не могла совладать даже мать. только при виде своей маленькой сестры я затихала, подбирала колени и дрожала, стараясь держать себя в руках. только перед ней я не могла давать своим истерикам волю,- чтобы она не испугалась, не отвернулась от меня, как другие. и она это чувствовала и пыталась помочь и вытянуть меня из трясины липкого прошлого.
весна вдохнула в меня вторую жизнь. я даже стала вновь возвращаться к привычным занятиям- чтению, прогулкам и долгим разговорам. разговорам с самой собой. но рисовать у меня так и не получалось. ни то чтобы черточку - я даже карандаш в руки не могла взять. и до всего этого довел меня ты. ты один взял мою душу в плен, и хотя мое тело продолжало существовать на земле, душа погибала и чернела. точнее ее захватывали тени, которые сгущались вокруг нее. и я это, как ни странно, понимала. я знала, что мне мало осталось. и от этого мне становилось больнее - ты не любил меня. потому что если бы любил, то оставил бы меня в покое. ты загонял меня в гроб, собственноручно подбирая обивку покрасивее.
той весной я часто вспоминала. но вспоминала не с той болью или неудержимыми приступами страха - что-то светлое ютилось у меня в памяти и разливало свое тепло по моим окостеневшим конечностям. как мы играли у нас в саду в прятки, как тихо с твоих волос капала вода, когда ты выходил из душа, какой у тебя был одеколон...это пробуждало и уносило в мир, где все были счастливы и беспечны. ах, если бы действительность могла бы быть точно такой же. но ближе к осени я вновь становилась невменяемой. да, лето принесло на мои бледные, впалые щеки даже небольшой румянец, но стоило осени обнять мои плечи своими ветрами, как призрачная надежда на выздоровление рухнула. и прошлогодний кошмар начался с новыми силами.
но теперь не я была жертвой - все окружающие, да, все эти люди, которые шептались за моей спиной почувствовали мой гнев и мою ярость. ты питал меня своим черным сердцем, пускал в вены яд, который быстро заполонял мой разум и я становилась человеком агрессивным, жаждущим крови и расправы. именно тогда меня забрали. ты ведь знаешь куда, правда? а ты, предатель, тот час же исчез, оставив меня одну, без какой либо помощи. сколько долгих ночей я провела в агониях, а потом все успокоилось. только я точно знала, что во мне что-то окончательно родилось. ночь. она проникла в меня и заполонила меня всю. она накрыла пустоту, которая столько времени меня убивала. и меня выпустили. это был декабрь. канун нового года. ты знаешь, куда я поехала. стоило мне только почувствовать свободу и холод снежинок на ладони.
твоя мать приняла меня достаточно радушно. она почти успокоилась. как ни крути, а ты уже два года тлеешь своим телом на этой земле. и теперь, сидя за твоим столом, я пишу это письмо. свое последнее письмо. потому что уже сегодня я выпущу на свободу свой дух и наконец-то лишу мучений тело. и как только я это сделаю, ты проклянешь весь мир, потому что я стану твоим личным кошмаром. твоим судьей и палачом.
ты сидишь за моей спиной, в своей инвалидной коляске, не способный что либо сделать, разве что мучить других.
вот и все, мой друг. прости, прощай...
в следующий момент она нанесла себе двенадцать ножевых ранений на его глазах, которые слепо были полны ужаса.
и больше ни одной ночи он не провел спокойно.
ты ждал меня? ха, конечно же нет. ты же даже не знаешь, что я крадусь за тобой по ночам в виде тени, ты даже не знаешь, что я все время нашептываю холодным ветром тебе слова на ухо. нет, ты конечно же предполагал, что я преследую тебя, будто жертву, но чтобы так... ты знаешь где я пишу это письмо? твой рабочий стол, однако, не очень удобный, должна тебе признаться. но я вижу все, что ты когда-то мне описывал. обидно, что мы это с тобой не вместе видим, но тем не менее. от этого у меня душа подскакивает и радостно виляет хвостиком. я провожу рукой по пыльной поверхности - надо чаще убираться тебе, а то ведь пыль вредна и без того твоим отравленным и изуродованным слизистым оболочкам. а ведь я тебя предупреждала.
помнишь, мы с тобой даже мечтали о том, что когда-то мы будем лежать на изумрудной траве и смотреть на ночное небо. мы жили вместе, не очень продолжительный срок, но этого хватило чтобы узнать друг друга слишком хорошо. ты мне подарил цветок, я его засушила в книге "Унесенные ветром", на странице где капитан Батлер прощается со Скарлетт, когда Атланта взята, она пылает, она объята пламенем...
не могу сказать, что тоже самое было со мной. но моя душа долгое время пребывала в таком же вихре, огненном столбе, который выжигал всю меня и лишал меня возможности творить. ты будто бы вирус замедленного действия, который поселился во мне и продолжал терзать меня до тех пор, пока я не встретила...его. ты конечно же догадываешься кого и при каких обстоятельствах мы с ним познакомились. и он принес моей душе величайшее успокоение и умиротворение. он залил мои раны воском и скрепил это лечение своими устами. и все было хорошо, пока я не наткнулась на твой дневник. ты же помнишь его, правда? о, сколько боли он мне принес. каждая буква выведенная твоим неровным подчерком грозила ожить в моем воспаленном воображение- тени оживали и по ночам я куталась в одеяла, только чтобы они не забрали меня.
изуродованное прошлое ломилось сквозь печати, наложенные им. твой друг ведь предал тебя, правда? и ты стремился ему отомстить, скалился, показывал свой норов. у меня начались приступы истерии. ты ведь довел меня до такого состояния, что я не в силах была даже встать на ноги и пройтись по прямой линии. я пугалась и шарахалась от любого прикосновения и любого шороха. а ночью...господи, что это были за муки. весь дом в ночное время суток превращался в светящийся ярким светом объект - не было ни одного помещения, где не горели бы лампы. он стал бояться меня, потому что я могла причинить боль себе и окружающим. ты ведь знаешь, какого это, когда тебя все обходят стороной? то же самое в тот год познала и я.
но потом, после тяжелой зимы, когда я царапала стены и прокусывала губы до крови, ужас меня отпустил и стало даже легче дышать. егор, твой друг, от меня ушел в самом конце того страшного периода - не выдержал, не смог. но я его и не виню. ведь со мной не могла совладать даже мать. только при виде своей маленькой сестры я затихала, подбирала колени и дрожала, стараясь держать себя в руках. только перед ней я не могла давать своим истерикам волю,- чтобы она не испугалась, не отвернулась от меня, как другие. и она это чувствовала и пыталась помочь и вытянуть меня из трясины липкого прошлого.
весна вдохнула в меня вторую жизнь. я даже стала вновь возвращаться к привычным занятиям- чтению, прогулкам и долгим разговорам. разговорам с самой собой. но рисовать у меня так и не получалось. ни то чтобы черточку - я даже карандаш в руки не могла взять. и до всего этого довел меня ты. ты один взял мою душу в плен, и хотя мое тело продолжало существовать на земле, душа погибала и чернела. точнее ее захватывали тени, которые сгущались вокруг нее. и я это, как ни странно, понимала. я знала, что мне мало осталось. и от этого мне становилось больнее - ты не любил меня. потому что если бы любил, то оставил бы меня в покое. ты загонял меня в гроб, собственноручно подбирая обивку покрасивее.
той весной я часто вспоминала. но вспоминала не с той болью или неудержимыми приступами страха - что-то светлое ютилось у меня в памяти и разливало свое тепло по моим окостеневшим конечностям. как мы играли у нас в саду в прятки, как тихо с твоих волос капала вода, когда ты выходил из душа, какой у тебя был одеколон...это пробуждало и уносило в мир, где все были счастливы и беспечны. ах, если бы действительность могла бы быть точно такой же. но ближе к осени я вновь становилась невменяемой. да, лето принесло на мои бледные, впалые щеки даже небольшой румянец, но стоило осени обнять мои плечи своими ветрами, как призрачная надежда на выздоровление рухнула. и прошлогодний кошмар начался с новыми силами.
но теперь не я была жертвой - все окружающие, да, все эти люди, которые шептались за моей спиной почувствовали мой гнев и мою ярость. ты питал меня своим черным сердцем, пускал в вены яд, который быстро заполонял мой разум и я становилась человеком агрессивным, жаждущим крови и расправы. именно тогда меня забрали. ты ведь знаешь куда, правда? а ты, предатель, тот час же исчез, оставив меня одну, без какой либо помощи. сколько долгих ночей я провела в агониях, а потом все успокоилось. только я точно знала, что во мне что-то окончательно родилось. ночь. она проникла в меня и заполонила меня всю. она накрыла пустоту, которая столько времени меня убивала. и меня выпустили. это был декабрь. канун нового года. ты знаешь, куда я поехала. стоило мне только почувствовать свободу и холод снежинок на ладони.
твоя мать приняла меня достаточно радушно. она почти успокоилась. как ни крути, а ты уже два года тлеешь своим телом на этой земле. и теперь, сидя за твоим столом, я пишу это письмо. свое последнее письмо. потому что уже сегодня я выпущу на свободу свой дух и наконец-то лишу мучений тело. и как только я это сделаю, ты проклянешь весь мир, потому что я стану твоим личным кошмаром. твоим судьей и палачом.
ты сидишь за моей спиной, в своей инвалидной коляске, не способный что либо сделать, разве что мучить других.
вот и все, мой друг. прости, прощай...
в следующий момент она нанесла себе двенадцать ножевых ранений на его глазах, которые слепо были полны ужаса.
и больше ни одной ночи он не провел спокойно.
-
-
24.07.2009 в 02:46но. не сказать, что это очень сильноэмоционально я не могу.
-
-
24.07.2009 в 12:46-
-
24.07.2009 в 13:07да, наверное, если бы я писала бы это за раз - было бы слаженее, но увы, не получилось.
первый опыт в такого рода делах, так что нюнсы, да...но надо знать куда их ставить, чтобы было красиво)
подробности? а они здесь разве нужны?
оу не знаю. заглавные буквы у меня просто не ставятся автоматом. я не делаю на них акцента. )
а да. а почему баба не логичная-то?
-
-
24.07.2009 в 13:36-
-
24.07.2009 в 15:00вот. ну короче крутила она шуры -муры с этим чувачком. он попал в аварию ( ну или что-то такое мега серьезное.), может быть даже болезнь, ну и сел в инвалидную коляску. ну а как известно- был человек здоровым и веселым, сел в коляску стал таким мрачным, сумасбродным и вообще почти чокнутым. скорее всего он еще и в коме лежал.
ну она его любила, любила сильно и думала ахах!, как же так. умру без него. ну и был у главного героя друг, и познакомилась эта баба с ним в больнице, видимо у изголовья возлюбленного. ну и он сострадал ей, так что она была с ним, но его не любила.
ну а потом начинается мистика, типа гг тревожил ее душу, сознание, она убивалась ну короче тупо начала с ума сходить. ну а дальше все по накатаной - друг бросил, баба слегла в психушку ну и потом решила, мол, сука, хватит меня мучить, ну и убилась у него на глазах.
был вариант того, что мол он уже давно умер, или убить его, но мне показалось что так...эээ. банально будет, нэ?
-
-
24.07.2009 в 16:10-
-
24.07.2009 в 16:16ну у меня была идея...но если так подумать - молодая девушка и еще сиделка. ну да, она проводила с ним какое-то времени и наверно еще из-за этого рехнулась...
стоит ли этот рассказик корректировать тогда?
-
-
24.07.2009 в 16:25-
-
24.07.2009 в 17:19окей)